Наташин вопрос
- ТОГДА ты Олегу сказал про коня
И про громовые гадюки.
Теперь разгадай: посетили меня
Видения, сон или глюки:
Однажды вселилось то имя в меня,
Откуда и как - не понятно.
Увидеть хочу - ведь во "сне" ему я
Троих народила: девчата -
Мария и Катя, да Павел - сынок,
Они как живые - со мною.
Что делать? И кто бы, кудесник, помог
Мне справиться с этой бедою.
Во мне иногда поднимается бунт.
Кто тайну великую знает:
Кого называют теперь - Сигизмунд?
И где Сигизмунд обитает?
Скажи мне всю правду, не бойся ее,
А я уж теперь не боюсь ничего.
- Волхвы не боятся не только владык,
Но даже девиц не боятся,
И коли заложишь ты мне за кадык,
За дело твое можно взяться.
Юбилей
И котам, вишь, за кадык,
Чтобы развязать язык.
Что с страною нашей сталось? -
Население спивалось.
Так же взятка та странна,
Как была и вся страна.
Но артачиться не стала
И в стаканчик наливала,
Чтоб почти заполнил он,
Драгоценный самогон.
И подумавши немножко,
Всем плеснула понемножку
Виноградного вина -
Знать, не злой была она.
И застольного веселья
Ей хотелось, и похмелья:
Двадцать наступило ей -
Первый в жизни юбилей.
Потихоньку захмелели
И нестройно все запели
Откровенный суррогат,
Коим край тот был богат,
Потому как все пьянели,
Но народного не пели,
Там кодировал не он,
Не народ - магнитофон.
Дефицит иммунитета
Был фонический - примета.
Брали всех на-дурака
И продукцией врага
Постепенно опускали,
Но они о том не знали,
Опускались, веселясь,
И царил там Черный Князь.
Почетали европейцев,
Принимали рок индейцев,
Негритянский (рабский) рок -
Кто еще осилить мог
Без сомнений и вопросов
Рок-энд-ролл от афроамериканцев.
Ведал только Черный Князь
Сатанинскую ту связь
И внедрял ее умело,
Помогала ему смело
Агентура - наши СМИ.
В общем, справились они.
Но девчата, хоть не знали,
По себе слова меняли,
Не понятно – почему
Карты путая ему.
Хор медсестер:
Пусть бредут неуклюже
Пешеходы по лужам,
А вода по асфальту рекой.
И не знает прохожий
В этот день непогожий -
Почему я веселый такой!
Я играю на гармошке
У прохожих на виду.
К сожаленью, день рожденья
Только раз в году.
Прилетит тетя Мотя
На большом самолете
И бесплатно покажет канкан,
С юбилеем поздравит
И наверно отвалит
По куску всем зелененьких нам
Не играю на гармошке
На виду у сотни глаз
К сожаленью
20 лет мне
Только в жизни раз.
Так отметим, девчата,
День рожденья двадцатый,
Выпьем все за ее юбилей,
Мы Наталью поздравим,
Семь стаканов подставим -
До краев нам, сестрица, налей.
На гармошке не играем
У прохожих на виду,
А мы песни
Распеваем
Восемь раз в году.
- Очень хочется послушать,-
Попросила всех Катюша,-
Вас прошу, девчата, я:
Спойте песню про меня!
Девы песни сочиняли
Так: они слова меняли
Ловко по своим делам
В песнях стареньких от мам.
Хор медсестер:
Поспевали яблоки и груши,
Поплыли туманы над рекой.
У Скворцовых родилась Катюша,
Родилась и выросла крутой.
Полюбила скальпели и пломбы,
Зубы рвать мужчинам сгоряча
И хватала красные дипломы,
Чтоб быстрей учиться на врача.
Берегись ее, экзаменатор,
Позабудешь сам, что раньше знал:
Не какой-то хилый терминатор -
По тебе Катюша врежет залп.
Берегитесь вы ее, мужчины:
Бесполезно тратить красоту,
Прикрываться званьем или чином,
Коль Катюша выйдет на тропу!
Но не их, не маменькину дачку -
Медицину и без лишних слов
Любит Катя новую собачку,
Нас сестер, да двух своих котов.
Расцветут и яблони, и груши,
Поплывут к реке туманы вновь.
Помни нас, своих сестер, Катюша,
Помни нашу вечную любовь.
Двадцать
Эх! Прекрасная пора:
Двадцать - это ж детвора, -
Так кудесник думал, словом,
Размягчался самогоном, -
Как приятны, хороши,
Поздравляют от души,
Обнимаются за талью.
Ублажу и я Наталью.
Ишь загадка! Велика.
Да найду я дурака.
Мне на это две секунды.
Будут, будут Сигизмунды
И хотите - будут всем.
Сколько дев? Кажися - семь!
Раз нечетно - не двоится,
Хоть, кажись, похожи лица
(Был же это просто знак:
Старость подошла, дурак!)
- Ступайте, сестрички, сейчас на балкон,
Стриптиз и канкан сотворите.
Когда оживет, что напротив, тот дом,
Вы громко жильцам прокричите
Заветное имя ее: Сигизмунд!
Как дому дадите взорваться,
Поверьте, тогда через 30 секунд
К вам семь Сигизмундов примчатся.
|
|
 |
Страсть
Во дворе в Коньково том
Находился "польский дом" -
В нем поляки обитали.
Жены к ним не приезжали.
Ведь поляк, все знают, жмот.
Наша доллары берет,
И по вызову девицы
Очень дороги в столице.
Словом, факт - он сам кричит:
Был в девицах дефицит.
Наши ж скромные девицы -
Медицинские сестрицы
[Ну, конечно, надо знать,
Как ту скромность понимать:
Не по меркам нашим славным -
То есть старым, православным,
А судить теперь о ней -
Лишь по меркам наших дней.
Согласимся с этим все мы -
Это ж разные системы.
Ведь уже в двадцатый век |
|
 |
Был распущен человек,
Он все больше распускался
И не только не стеснялся -
Человек был этим горд,
Потому что их Блэк Лорд,
Черный Князь, внушил народам,
Что распутство есть свобода,
А детишек надо, мать,
Их в утробе убивать:
Объедают вас прилично -
Жить вы будете отлично
(Я убью тебя, мой сын,
За кусочек колбасы,
А за 200 граммов сыра
Я убью и дочь, и сына).
Кто за это? И все - за!
Наш же Князь (Кара Мурза)
Начал он за нас сраженье
Поздновато, в окруженьи,
Без доспехов и дружин
И финансовых пружин,
В обстановке неизменно
Общекняжеской измены,
Разложенья многих лиц -
Не одних только девиц.
Сатанисты, содомиты -
Ими Русь была набита,
И инцест пришел в тот век,
То есть не был человек
Человеком: отличает,
Как наука отмечает,
От приматов - труд и речь
(Потому ее сберечь
Нас Ахматова призвала -
Видно, то, что будет, знала),
А вот третее - запрет,
И не в том дела, что вред: |
|
 |
От животного отличье,
Человечее обличье
И священный благовест
Третье - табу на инцест -
Сохраняет человеку.
Это было так из веку -
У ученого спроси.
Но случалось на Руси,
Только кот об этом знает:
Ее дьявол посещает
Раз в четыре сотни лет
И шалит немало лет.
Это подлая минута
И зовется она - смута
Или рassio, то ж - страсть.
И про эту нам напасть
Не рассказывала мама,
А философ лишь - Палама,
Это в средние века.
В наши дни для дурака
Популярно, но не хуже,
Говорил Сергей Хоружий,
А что Космос господин,
Показал нам Анны сын. -
Что в России ни творится,
А возьмет вдруг и явИтся
Менделеев иль такой -
Гумилев, или Толстой.
То Лжедмитрия из пушки,
То наш свет, все наше - Пушкин.
Дело в том, что Русь была
Полем битв Добра и Зла.
Почему она лишь, други?
Я отвечу по-науке
(Хотя даже мой сынок
Вам по Библии бы смог,
А хотите - по Корану,
Но смотрите – вам не рано?
Вам пока приятней ведь
В телевизоре смотреть):
Потому что здесь - Равнина
(Русская). Но половина
Это лишь ответа есть.
И вторую бы учесть
Надо было бы, я знаю,
И она совсем простая
Для тебя и для меня:
Так как круглая Земля!
Где бы что бы ни случилось,
Где бы зло бы ни взбесилось,
Поскакало бы куда -
Добирается сюда.
- До других не добирались
Злые силы так же?
- Даллес
Дал ответ про нас, он вот:
НепокОрен наш народ.
Никогда мы, братья, с вами,
В жизни, не были рабами,
В форме рабства хоть любой
И ему давали бой
(Но бывало так вначале:
Битву сербы начинали).
В Правду русскую ввели:
Раб, коснувшийся земли
Русской, навсегда свободен
(Из Петра завета, вроде,
Муравьев так повторял),
И понятно, что желал
Распродать работорговец
Нашу землю. Ну – народец!]
Канкан-стриптиз
Вот сестрицы за окном,
Оглядели польский дом:
Сигизмунды, кто вы, где ж вы?
Прикоснувшися к одежде,
Покидали шмотки вниз - |
|
 |
Потрясающий стриптиз!
А когда канкан задрыгал,
Вздрогнул польский дом, запрыгал,
Не обрушился балкон, |
|
 |
| |
|
 |
А взорвался польский дом,
И почти что ад начался,
Кто в чем был, в том и примчался. |
|
 |
Но поляков знать не грех -
Были галстуки на всех,
Хоть один, видать из ванной,
Обернулся тряпкой странной,
Полагаем - половой,
Замер, будто неживой,
Будто сил уж не осталось,
Только тряпка колыхалась.
К сердцу каждый прижимал
Польский паспорт, понимал
Всяк меж нашими и ими,
Что стояло в нем за имя.
Да, конечно, Сигизмунд!
И на несколько секунд
Призадумалась Наталья,
Не спуская глаз от тальи:
Не развяжется ль морской
Узел тряпки половой.
Хоть среди поляков были,
Как средь прочих, голубые,
Все ж все знают: полякИ -
Настоящи моряки.
Слава богу! Было б дело...
Всех Наталья оглядела:
Что же надо ей искать -
Роковую чтоль печать?
Никаких условных знаков
На лице семи поляков!
От судьбы подсказки нет.
Польский голос вдруг:
Серенада
Сигизмундов:
Привет!
Ты наша королева.
Прекрасна ты в наряде Евы,
Но и в гражданском хороша!
Пылает польская душа,
Как солнца луч среди ненастья,
Дай молодость, дай молодость
И сча-а-стье!
Без сомненья - плагиат.
Потемнел Натальин взгляд,
Затошнило от комплектов
Пошлых польских комплиментов,
От усатых сальных лиц
Покорителей девиц.
И откуда только сила?
Всех их с лестницы спустила
(Скажем мы интимно вам:
В ней - лишь сорок килограмм,
Вычесть, что на грудь придется -
Только двадцать остается).
И оставшися одна,
Причитала у окна. |
|
 |
Век наш - химия и атом,
И питанье суррогатом,
Но когда судьба прижмет,
По-народному поет
Наш народ, иль в старой снова
По себе изменит слово.
Причитания Тишковой:
Ой цветет крапива в поле у ручья.
Что за Сигизмунда полюбила я?
Он живет, не знает ничего о том,
Что мои детишки думают о нем.
Первая - Мария Сигизмундовна,
Дальше - Катерина Сигизмундовна,
Павел Сигизмундович - просят все: Приди!
Папа Сигизмундик, ты нас произведи!
Вот двадцатилетний мамин юбилей.
Очень мы мечтаем о мамочке своей,
За ее и наше мы здоровье пьем,
Нашего папашу с нетерпеньем ждем:
Первая - Мария Сигизмундовна,
Дальше - Катерина Сигизмундовна,
Павел Сигизмундович - просят все: Приди!
Папа Сигизмундик, ты нас произведи!
Глава 2. Прощание славянки
Беспокойная я!
Хор медсестер …….
Ах, Самара городок, !
Беспокойная я, !
Беспокойная я, } n раз
Успокой ты меня!… !
Но хоть нравился он ей -
Первый в жизни юбилей,
Неспокойно было что-то.
И мешала не работа,
Что-то было не свое,
Беспокоило ее.
Это был не Сигизмундик,
А чужие, в общем, люди.
Но и все-таки свои:
На Балканах шли бои.
Здесь смеялись и любили, |
|
 |
| В это время там - бомбили, |
|
 |
Умирали люди там
От войны тяжелых ран.
И мешало жить ей что-то -
Югославская ли рота,
Что осталась без сестры, |
|
 |
| Или раны детворы, |
|
 |
И оторванная ножка
Ей мерещилась немножко...
В общем дело было в том,
Что Добро сражалось с Злом,
Над Землей маячил призрак - |
|
 |
Тень глобального фашизма,
И по Гитлера следам
Шла опять Европа к нам,
Собирая, как в те годы,
Профашистские народы,
Всех зеленых, голубых.
Встали было против них
Только сербы, как и было.
Человечество забыло,
Как дарили города. |
|
 |
| Только сербы - нет (тогда), |
|
 |
Сдвинув для великороссов
Ураганы Барбароссы
Ближе к осени-зиме
(Чем спасали жизнь и мне). |
|
 |
Вновь холуями не стала
Половина их - немало,
Если трезво посмотреть.
А в России - только треть.
И напомнить людям надо:
Эта треть - мы не олбрайты [5]:
Ни тогда и ни ТОГДА -
Не распнули никогда
Мы Спасителя, ребята.
Что же снова, как когда-то,
Вяло мешкаемся мы?
"Лишь бы не было войны!" -
Как тогда, мы заклинаем.
Как тогда, мы заключаем
С Неориббентропом пакт -
Не хотим признать никак,
Что война бушует, братцы! [6]
"Всем молчать! Не поддаваться
Провокациям врага!" -
Не забуду никогда.
Хоть Наталия не знала,
Ее совесть заедала.
Не уютно было, знать,
В это время пировать.
Женский вопрос
Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Мне надо узнать твое мненье -
Хочу воевать против наших врагов,
Да вот раздирают сомненья.
Мне надо решенье простое найти,
И как совместить мне, скажи ты:
Хочу я за сербов сражаться пойти,
Но я не хочу быть убитой.
Не хочется мне и калекою быть
И не потому, что мне больно,
Должна и хочу я детишек родить,
Должна, так сказать, я невольно.
Открой мне всю правду, скажи мне ответ -
Сама я решу, воевать или нет.
Мужской ответ
Скажу откровенную правду одну -
Мужчины и женщины знают:
Что замуж идти, что идти на войну -
Нельзя, коль сомненья терзают.
Когда есть сомненья, не надо ходить -
Не хочется быть коль убитой.
Идут убивать, чтоб богато пожить,
Фашисты и только бандиты.
А мы поднимаемся, если терпеть
Не можем и, страха не зная,
В Дружинах идем на достойную смерть,
Достойную жизнь защищая.
Идем мы тогда на Последний парад,
Собравшись под Русское знамя,
Идем, отвергая фашистский диктат,
И наши святые за нами.
Когда эти чувства тебя посетят,
Не будет сомнения в чувстве,
И сами собою тогда отлетят
Потребности в нашем искусстве.
Оно ж говорит мне, что встретишь ты там,
Кого ожидаешь наверно,
Быть может, спасешь Сигизмунда от ран,
Но будет он верный неверный.
Иль чистый нечистый, - могу я сказать,
Иль русский нерусский, кто знает -
Когда собирается Русская рать,
Такое нередко бывает.
Вот пастырь средь агнцев, один он пока.
Но волки на них нападают -
Тогда на волков посылают волка,
Его волкодав называют.
Он волк и не волк, он собака - не пес,
Кто он, так никто и не знает.
Тебя не волнует пусть этот вопрос,
И то, как его называют.
Он волк среди схватки на столько минут,
На сколько она и бывает.
И он Сигизмунд, но он не Сигизмунд,
Зови, как себя называет.
Призадумалась Наташка -
Не случилась бы промашка:
Попадется вдруг ей волк.
Кто бы отличить бы мог
Ей волка от волкодава.
Катя - нет. Сама - подавно.
И решила наперед:
Будет пусть, как Бог пошлет.
Я скажу без промедленья:
Это лучшее решенье,
Если веруешь в Судьбу
Или в Бога. Никому
Делать не рекомендую
Так иному. Он иную
Поведенья должен взять
Для себя модель: считать
Каждый шаг и все движенья,
Все пути и направленья,
Строить граф и сетевой
Проводить анализ свой.
Но вот только, всякий знает,
Это все не помогает,
И людей лишь насмешишь:
От судьбы не убежишь.
Так и Катя ей сказала,
А вернее - рассказала,
Как соседка вроде бы
Убежала от судьбы.
- Раз моей соседке Вале
Две цыганки нагадали
Мужа-пьяницу. Она
Жениха и прогнала:
Выпивал, хотя и мало.
Долго трезвого искала,
Наконец она нашла.
Валя счастлива была:
Был спорстмен он перспективный,
Хоть собою и противный,
Но не пил ни капли, да!
Даже пива иногда
Хоть бы выпил, хоть глоточек -
Говорил всегда: не хочет!
В том, что будет чемпион,
Не имел сомнений он.
В общем, счастие у Вали
Мы тогда все наблюдали,
Никаких сомнений нет.
Вскоре тренерский совет,
Выше и искать на надо,
Шлет его в Олимпиаду.
Но секунды потерял
На дорожке он: упал,
Потому что оступился.
А не то бы он добился
Своего. В четвертый год
Вновь его Россия шлет
Пробежать четыре круга,
Пусть неполных. И подруга
Наша счастлива была -
Золота она ждала,
И желали мы подруге.
Вот и на последнем круге,
На последнем вираже,
Когда он совсем уже
Отрываться начал в спурте
И выигрывал в секунде,
То есть было победил,
Один негр наступил,
Дернувшись чуть-чуть неловко,
На него своей шиповкой.
Сухожилие порвал
Ахиллеса. Он отстал,
А была победа близко.
Так и стал он, муж, расистом,
То есть негров невзлюбил,
И по-черному запил.
От счастливой - иногда,
А от черной - никогда,
Нет, девчата, это - шиш:
От судьбы не убежишь.
Сценарий. Прощание славянки |
|
|
| |
|
|
| И вот он, рок российский наш:
В канкан пошли они как янки,
А перешли в походный марш
Они:
Прощание славянки:
Встань за веру, Русская земля!
Много песен мы в сердце сложили,
Воспевали родные поля,
Беззаветно тебя мы любили,
Святорусская наша Земля.
Высоко ты главу поднимала,
Словно солнце, твой лик воссиял.
Но ты жертвою подлости стала
Тех, кто предал тебя и продал.
И снова в поход,
Труба нас зовет!
Мы вновь встанем в строй
И все пойдем на смертный бой!
Встань за веру, Русская земля!
Все мы дети Великой Державы,
Все мы помним заветы отцов:
Ради Родины, чести и славы
Не щадить обнаглевших врагов.
Встань, Россия, из рабского плена,
Дух победы зовет: в бой пора!
Подними боевые знамена,
Пусть гремит к небесам клич: Ура!Ура!Ура!
И снова в поход,
Труба нас зовет!
Мы вновь встанем в строй
И все пойдем на смертный бой!
Встань за веру, Русская земля!
Кто написал слова - не знаю,
Но часть из них напоминаю.
Миниэпилог
Помню, я двадцатилетнею была,
Доброволкой в Югославию пошла.
Не бомбили - я стояла у ворот, |
|
|
Мимо госпиталя армия идет.
Подошел ко мне десантник молодой, |
|
 |
Говорит: "Напой, красавица, водой
С медицинским... |
|
 |
